не правда ли? И темень такая стоит с утра. Не понимаю, почему бы дождю не идти исключительно во время учебных семестров? По-моему, запускать его на каникулах – плохая задумка. Согласны со мной?

Мне кажется, все моментально себя почувствовали гораздо бодрее. Один-то из нас уж точно. Могу утверждать с полной уверенностью, так как имею в виду себя.

Отец зажёг свет, уселся в кресло и посадил Элис себе на колени.

– Во-первых, вот вам шоколадные конфеты, – протянул он нам самую лучшую большую коробку из кондитерской Фулера. – А помимо того, порадую вас хорошими новостями. Вы все приглашены на праздник к миссис Лесли. Она подумывает организовать разные игры и соревнования с призами для всех, а ещё там будет выступление фокусника и «волшебный фонарь»[98].

Тень обречённости с наших лбов словно сдуло, и мы почувствовали, что любим друг друга даже сильнее, чем кто-либо может вообразить. Во всяком случае, Освальд уж точно почувствовал, а Дикки, как он потом мне признался, решил, что Дора не такая уж и плохая.

– Это будет через неделю, – уточнил отец, – и я вижу, что подобная перспектива вас радует. А следующая новость состоит в том, что к нам приехал погостить на пару недель ваш кузен Арчибальд, потому что его маленькой сестрёнке вздумалось заболеть коклюшем. Он сейчас уже внизу, разговаривает с вашим дядей.

Мы спросили, каков этот юный незнакомец, но отец не знал, потому что с братом своим, отцом Арчибальда, носящим то же самое имя, последние несколько лет редко виделся. То есть это отец нам так объяснил, но мы-то прекрасно знали: родитель юного Арчибальда не жаждал видеться с нашим, пока тот прозябал в честной бедности, но теперь, когда наш отец поправил своё состояние и делил кров с нашим индийским дядей, переселившись в прекрасный краснокирпичный блэкхитский особняк, всё изменилось.

Достаточная причина, чтобы дядя Арчибальд нам не слишком нравился, но мы считали несправедливым распространять своё отношение к нему на Арчибальда-младшего. Тем не менее приезд кузена порадовал бы нас гораздо больше, не отличайся его родитель такой заносчивой спесью.

К тому же имечко Арчибальд я считаю одним из самых поганых. Правда, окажись наш кузен хоть сколько-нибудь приятным, мы бы, конечно, стали звать его просто Арчи.

– Не сомневаюсь, вы хорошо его примете, – продолжал отец. – Он немного старше тебя, Освальд. Вполне симпатичный паренёк.

Сказав это, отец пошёл вниз. Освальд вынужден был сделать то же самое и увидел Арчибальда, который, очень прямо сидя на стуле, беседовал с нашим индийским дядей, как самый занудный из взрослых.

Кузен оказался темноволосым и довольно высоким. И хотя ему было только четырнадцать лет, он то и дело ощупывал пространство между верхней губой и носом, словно ждал, что там вот-вот пробьются усики.

Отец познакомил нас, мы обменялись вежливым «как дела?», и больше ни мне, ни кузену ничего не пришло на ум. Во всяком случае, не пришло Освальду, и мы в молчании поднялись наверх. Там Арчибальд пожал руки остальным, но и они помалкивали, кроме Доры, которая шепнула Г. О., чтобы перестал болтать ногами.

Так или иначе, долго сохранять меланхоличное молчание невозможно. В итоге кто-то заметил, что погода сегодня очень дождливая, и это меткое наблюдение вернуло нам всем дар речи.

Остерегаясь обидеть понапрасну кого-то из Бэстейблов, пусть даже человек этот, принадлежа по праву рождения к сему славному клану, не обладает ни благородством, ни прочими замечательными качествами лучших его представителей, всё-таки не могу обойти молчанием тот факт, что никто ещё не был столь неприятен Освальду, как юный Арчибальд.

Наглость кузена не знала предела. Он держал себя так, будто прославился выдающимися свершениями. Стал, например, капитаном крикетной команды, или блестяще выдержал очень трудный экзамен, или отличился чем-то ещё впечатляющим. Но ничего подобного он не сделал, а просто напропалую хвастался разными вещами, которые у него есть дома, и тем, что ему всё дозволено, что он всё знает и понимает лучше других, хотя на самом деле это был враль каких мало.

Ему вздумалось посмеяться над Ноэлем и его стихами, что мы для себя считаем недопустимым, так как Ноэль сразу же начинает плакать, а потом заболевает.

Дикки и Освальд, конечно же, Арчибальду бы за это вломили, но их сдерживал долг гостеприимства, а вот Элис в итоге прорвало.

– Можешь называть меня ябедой, – сказала она. – Мне всё равно. Но если ты это ещё хоть раз повторишь, я пожалуюсь отцу.

Не думаю, что она бы и впрямь это сделала. Мы ведь ещё со времён честной бедности условились не докучать лишний раз отцу и до сих пор придерживаемся этого правила. Но Арчибальд про наш уговор не знал. Боюсь, он вообще был чёрной овцой в славном роду Бэстейблов и едва ли заслужил право носить их фамилию.

Девочек он дёргал за волосы и щипал их во время церковных служб, когда они не могли ни вскрикнуть, ни как-то ответить ему.

Со слугами обращался ужасно грубо, постоянно от них что-нибудь требовал или подстраивал им различные каверзы, которые не имели ничего общего с добрыми, безобидными розыгрышами других Бэстейблов вроде ловушек с водой, которая выливается сверху, когда человек открывает дверь, или мыши на тарелке под крышкой. На такое даже сердиться долго нельзя, а вот до того, что вытворял этот Арчибальд, ни одному приличному мальчику и в мыслях своих не дойти.

Например, он прятал письма прислуги, не отдавая по нескольку дней, и служанке не удавалось встретиться с молодым человеком, который ей назначал свидание. Или служанка открывала дверь, а Арчибальд обрызгивал её фартук чернилами. Кухарке однажды засунул в карман рыболовный крючок, и она поранилась.

Освальду от кузена, правда, не доставалось. Полагаю, Арчибальд опасался с ним связываться. Это я говорю просто для ясности. Освальд плохо к нему относился не из-за себя, а потому что приучен был сопереживать другим.

Арчибальд называл нас всех малышнёй. И относился к личностям того сорта, с которыми (и это сразу становится ясно) нет никакого смысла затевать что-нибудь новое и захватывающее. Осторожный и бдительный Освальд при нём даже не упоминал про совет. А играли мы с кузеном в самые обыкновенные, не слишком весёлые карточные игры вроде «снапа» и «разори соседа»[99], но он и тут ухитрялся жулить.

Без малейшего удовольствия рассказываю подобное про человека одной со мной крови. Впрочем, в наше кровное родство мне едва верится. Я бы не особенно удивился, выяснив, что нянька подсунула нам его в грудном возрасте вместо настоящего кузена, как